Девять лет назад мой благодетель покинул этот мир, а вчера он внезапно появился и рассказал то, что должен был увидеть.

 

— Мне так тебя не хватает, — прошептала Мария, дрожа от звука собственного голоса в тишине комнаты.

 

Её пальцы замерли на старом фотоальбоме. На выцветшей фотографии Саша улыбался, поднимая маленького Артёма на плечи.

 

Мария осторожно провела пальцами по его изображению. Прошло девять лет, но боль осталась такой же острой.

 

Снаружи бушевала метель, бросая хлопья снега в оконное стекло. Мария встала и подошла к подоконнику, где стоял поднос с горящей свечой. Один год брака. В такие ночи его отсутствие ощущалось особенно тяжело.

 

— Я справляюсь, слышишь? — произнесла она, обращаясь в пустоту. — Артём почти догнал тебя в росте. А Лёва… он так похож на тебя.

 

В углу треснула балка. Мария закуталась в старое одеяло и села на стул. Старый деревянный дом скрипел от порывов ветра.

 

Она не заметила, как задремала. Может, прошло всего несколько минут, а может, несколько часов, когда три удара в дверь нарушили тишину.

 

Мария вздрогнула и мгновенно проснулась. Сердце колотилось бешено. Кто мог прийти в такую метель? До ближайших соседей километр.

 

Стук повторился — три чётких удара, как будто кто-то настаивал.

 

Мария пошла по коридору, ощупывая стены в темноте. Её взгляд упал на кухонный нож на столе. Она схватила его и крепко сжала рукоятку.

 

— Кто там? — её голос дрожал.

 

Тишина. И снова — три удара, ещё настойчивее.

 

Мария прижала нож к бедру и другой рукой повернула замок. Холодный воздух ворвался снежным вихрем, и на пороге…

 

— Мариш, это я. Я вернулся.

 

Саша. Её Саша. Тот самый, что пропал девять лет назад. Щетина на лице, устал …взгляд, но без сомнений — он.

 

Мария отпрянула, нож выпал из руки и звякнул о пол.

 

— Это не может быть… — прошептала она, вцепившись в дверную раму.

 

— Прости, — тихо сказал он, делая шаг вперёд. — Я не мог раньше. Меня держали. Я… — он замолчал, и в его глазах мелькнуло то, что заставило её сердце замереть — страх.

 

Мария отступила на шаг, недоверие боролось с надеждой.

 

— Кто тебя держал? Где ты был? Ты умер. Я видела могилу.

 

Саша кивнул, опустив глаза.

 

— Это была подстава. Они хотели, чтобы ты так думала. Чтобы все думали.

 

— Кто «они»?

 

Саша не ответил сразу. Он шагнул внутрь, закрыл за собой дверь, и дом вновь наполнился тревожной тишиной.

 

— Я расскажу всё. Но сначала… Артём и Лёва… они здесь?

 

— Спят.

 

Саша провёл рукой по лицу.

 

— Тогда мы успеем. Пока не поздно. Они нашли меня снова, Мария. Мне дали уйти только на одну ночь. Чтобы предупредить тебя. Чтобы ты увидела то, что я должен был увидеть сам.

 

— Что ты несёшь? — прошептала она, чувствуя, как холод от двери пробирается под кожу.

 

Он достал из кармана тонкую тетрадь, потертую и промокшую от снега.

 

— Здесь — всё. Истина. И ответ на вопрос, почему именно ты. Почему наши дети. Почему я… исчез.

 

Мария села, ощущая, как дрожит весь мир вокруг неё.

 

— Ты не веришь. Я понимаю, — Саша протянул ей тетрадь. — Но завтра ночью они придут. За Артёмом.

 

Она вскочила.

 

— Что?!

 

Саша смотрел на неё без слов. Только боль и решимость в его взгляде.

 

— У нас есть двадцать четыре часа. Только двадцать четыре. И ты должна вспомнить то, что тебе пытались заставить забыть.

 

— Что именно?

 

Он посмотрел в окно, туда, где снег становился всё гуще.

 

— Как ты остановила их девять лет назад.

 

Мария сжала тетрадь, будто от её веса зависела жизнь. Воспоминания ворвались, как буря: странные сны после похорон Саши, звуки в лесу, которые никто не мог объяснить, и тот вечер — один-единственный — когда Артём внезапно перестал дышать… и снова начал, после её молитвы, которая не была молитвой.

 

— Я… я не помню, — прошептала она, глядя на дрожащие страницы. — Я хотела забыть. Я была беременна Лёвой… Я не могла вынести больше.

 

Саша кивнул.

 

— Они использовали это. Забрали мои воспоминания, твои. Всё, чтобы подготовить возвращение. Артём особенный, Мария. Ты знаешь это.

 

Он сел рядом, взяв её за руку — та была холодна, как лёд.

 

— Он может видеть. Как я когда-то. А я тогда не справился. Но ты… ты смогла.

 

Слёзы скатились по щекам Марии.

 

— Я не знаю, как.

 

— Сердцем, — тихо ответил Саша. — Как и тогда. Только сердцем.

 

 

—

 

Следующий день прошёл в тревожной тишине. Мария листала тетрадь, вспоминала обряды, слова, рисунки, сделанные Сашей в плену. Артём ничего не знал — он просто улыбался и играл с братом.

 

Ночь опустилась слишком быстро. Снег перестал идти, и всё стало слишком тихо.

 

— Они рядом, — сказал Саша. Он стоял у окна, как будто чувствовал их дыхание.

 

— Что нам делать? — Мария схватила его за рукав.

 

— Доверься себе. Я останусь, сколько смогу. Но всё остальное — твоё.

 

 

—

 

В полночь послышался шорох. Дом сжался в ожидании. Из темноты вышли тени — не люди, не звери. И Артём пошёл к двери, будто в трансе.

 

Мария вскрикнула, но Саша остановил её.

 

— Только она, — донёсся голос откуда-то извне. — Только она может говорить.

 

Мария сделала шаг вперёд. Сердце било в груди, как набат.

 

— Он под моей защитой. Моя кровь — его кровь. Моё сердце — его щит.

 

Тени дрогнули.

 

— Ты помнишь.

 

Мария шагнула ближе.

 

— Я мать. И я выбираю свет. Я отказываюсь от страха.

 

Окна дома вспыхнули ярким светом, словно солнце вырвалось из глубины зимней ночи. Тени завыли, исчезая одна за другой.

 

Саша улыбнулся.

 

— Ты сделала это.

 

— Останься… — прошептала она, но он уже отступал к двери.

 

— Моё время ушло, Мариш. Но ты вернула всё, что важно. Береги их. И себя.

 

Он исчез, как снег под лучами солнца.

 

 

—

 

На рассвете Мария сидела с Артёмом на руках, а Лёва спал у неё на коленях. В очаге потрескивал огонь, и старая тетрадь лежала открытой на столе.

 

На последней странице были слова, написанные Сашиным почерком:

«Любовь — это то, что остаётся, даже когда уходит всё остальное.»

 

И она знала — теперь никто не заберёт у неё это. Никогда.